Алтайцы, титульный этнос Республики Алтай, состоит из нескольких этнотерриториальных групп. В горной части Алтая расселены южные алтайцы – алтай-кижи и теленгиты, а в предгорной северные – тубалары, челканцы, кумандинцы. Северные алтайцы подверглись большей ассимиляции в русской иноэтничной среде, чем южные, не утратившие традиционную культуру. Полевые материалы по линиям родства у алтайцев были собраны среди южных групп, что позволяет, в некоторой степени, реконструировать систему родства у северных алтайцев, основанной на родовой структуре, существовавшей по тем же принципам, что у южных: принадлежность к патрилинейному роду, родовая экзогамия, обычай авункулата. В силу этого обстоятельства, статья обобщает материал по всем группам алтайцев.

Впервые типы родства у алтайцев были выделены Н.П. Дыренковой. Она писала: «Родство различается: по отцу – карындаш, т.е. единоутробный, по матери – таi и в замужестве – каiн (мужчины двух породнившихся женитьбой сööк’ов называются кудам (сваты), женщины – кудагаi)»1. Ею приведены генеалогические предания алтайских и телеутских сёоков, их структура, а также изучена классификационная система родства в связи с нормами заключения брака. Статья вызвана необходимостью изучения бытующих родовых обычаев, что может пополнить сведения Н.П. Дыренковой, записанных почти столетие назад. Другой целью является рассмотрение эволюции системы родства через призму родовых отношений с использованием собственных полевых записей2.

Основным материалом по теме стали родовые генеалогии (ук). Традиция передачи памяти о предках от 7 до 12 поколений известна издавна: «свою родословную по восходящей линии отца или матери алтайцы ясно представляют и передают до седьмого поколения»3. В 1990-х гг. были составлены генеалогии сёоков по памяти старших поколений. Важно то, что родовая генеалогия представляет собой не только перечень кровных предков, но и выступает регулятором родовых отношений, поскольку содержит сведения о сёоках матери и жены.

В основе родства у алтайцев лежит родовое начало, в силу того, что каждый относит себя к определенному сёоку (сööк), передающемуся от отца. Сёок буквально означает «кость» и, являясь патрилинейным и экзогамным подразделением этноса, соответствует понятию «род». По переписи 1897 г. у алтайцев насчитывалось 68 сёоков4. В середине XX в. Л.П. Потапов зафиксировал 53 сёока5. По моим полевым материалам, наиболее распространенными родами являются кыпчак, тöлöс, майман, тодош, иркит. Остальные малочисленны.

Большинство сёоков дробится на несколько подразделений, обычно на 3, 7, 9. Так, сёок «кыпчак» состоит из 9-ти подразделений: котоҥ кыпчак, казак кыпчак, сурас кыпчак, тумат кыпчак и др.; сёок «тодош» из 3-х – кара тодош, манjи тодош и кыдат тодош; сёок «майман» и «иркит» из 2-х – кара майман и кöгöл майман; кара иркит и сары иркит и др. Кроме того, все сёоки, кроме майман, иркит и тоҥжоон, объединяются в группы с самым многочисленным родом во главе. Так, сёоки мундус и кергил возглавляет сёок «кыпчак»; кöбöк, jети тас, оргончы, моол, алмат – «тöлöс»; очы, чапты и чагандык – «тодош».

Среди современных алтайцев почти каждый по отношению к другому является родственником или свойственником и ведет себя с учетом того, к какому роду относятся он и окружающие – к сёоку отца или родственному сёоку (карындаш сööк), сватовскому сёоку (куда сööк), либо к сёоку матери (таай сööк). Необходимость учитывать принадлежность каждого к сёоку дает ориентир в достаточно сложных (с точки зрения человека европейской культуры) правилах общения. Обычно при знакомстве называют свое имя, место рождения и проживания, а также свой сёок и, кроме того, сёок матери. Даже незнакомый человек, принадлежащий к одному из таких сёоков, считается родственником.

Отцовская линия родства является кровнородственной и называется «карындаш». Этот термин образован от слова «карын», что означает «утроба», и переводится как «единоутробный». Кровное родство «карындаш» подразумевает: 1) братьев и сестер, рожденных матерью от одного отца, следовательно, относящихся к одному сёоку – сёоку отца; 2) братьев и сестер, рожденных матерью от разных отцов и поэтому принадлежащих к разным сёокам; 3) представителей одного сёока и его подразделений; 4) представителей родственных сööков, объединенных в группу.

В народном представлении родство по сёоку считается кровным сколько бы поколений не отделяло и какое бы расстояние не разделяло: «Сööк как родовая форма деления… имеет свои традиции. Сööк, прежде всего, есть кровное родство… Лица одного сеока называют друг друга по-родственному дядя, сестры, братья и т.д. Свой сööк для алтайцев составляет гордость»6. В силу кровного родства браки между сородичами одного сёока и сёоков-«карындаш» не допускаются. Эти нормы экзогамии на протяжении длительного исторического пути отбора стали гарантом сохранения генетического здоровья изучаемого этноса.

Родословные подтверждают вывод о том, что в основе экзогамии лежит не запрет, а обязательность оптимального воспроизводства, сначала биологического в некотором социальном и культурном контексте7. Считается, что при соблюдении экзогамных правил обеспечивается здоровое потомство, увеличивается его численность, а родовое древо становится ветвистым, о чем в народе с одобрением говорят: «угы-тöзи калыҥ улус» (люди многочисленной родословной). В противном случае родовая генеалогия становится немноголюдной и может даже оборваться: «угы jукарып ла ÿзÿлип калар». При выборе спутника жизни это обстоятельство учитывается, о чем Н.П. Дыренковой было записано: «Предпочтительно берут жен из многолюдных сööк’ов. Сööк’и малочисленные, а особенно вымирающие избегаются».

Нарушение обычая экзогамии между «карындаш» приравнивается к инцесту и в глазах сородичей считается аморальным поступком. Это пример того, как родовой запрет перерос в этическую норму общества. Неслучайно, слово «карындаш» используется как термин кровного родства, обозначающий «младший брат». Родовая экзогамия в рамках родства «карындаш» стала составной частью обычая «алышпас» (не вступать в брак), который также включает брачные запреты среди сватовских и материнских сёоков.

По данным родовых генеалогий за последние три поколения происходили экзогамные нарушения (алыжып койгон) между сёоками-«карындаш», внутри сёока, а порою в одной родословной. С одной стороны, это экзогамное нарушение не позволяет придерживаться послесвадебных родовых традиций, которые предусмотрены между не родственными сёоками. С другой, на многовековом опыте сложилось представление о последствиях кровосмешения. Именно дочь от такого брака унаследует проблемы умственного и физического развития. В силу этого, ее остерегаются брать в жены.

Следующая линия родства названная Н.П. Дыренковой «родством кайын» закладывается через связь по браку. А.В. Анохиным объяснена: «Каиң и каин – береза и родство, старшие родственники мужа. Это название связано с обрядом свадебным, который совершается в обстановке березы. Отсюда родство называется каин»9. Действительно, березу (кайың) как свадебное дерево выставляют у входа, в дымоход, на почетном месте юрты и используют для занавеса новобрачных10. Термин «кайын» обозначает старших родственников мужа, по отношению к которым молодая соблюдает обычай избегания, называемый «кайындаш». Таким образом, слова «кайың» и «кайын» созвучны, но не обозначают родство по браку.

Опыт изучения родовых генеалогий показал, что между сёоками, являющимися неродственными, до сих пор наблюдается постоянный брачный «обмен». Эту особенность в свое время описала Н.П. Дыренкова: «Обязательных родов для женитьбы нет, хотя, обычно, придерживаются определенных сööк’ов»11. На родовых территориях сложились пары сватовских сёоков, причем из многочисленных и характерных для данного региона. Следует подчеркнуть, что сватовские сёоки могут встретиться на другой территории в сочетании другими.

К числу брачующихся сёоков можно отнести: «тодош» и «иркит», «иркит» и «кыпчак» долин рр. Песчаной и Чарыш (Шебалинского и Усть-Канского р-ов), «кыпчак» и «тёлёс» долины р. Урсул, а также «майман» и «тодош» долины р. Каракол (Онгудайского р-на ), «сойоң» и «майман» долины Оймон (Усть-Коксинского р-на). Сватовские сёоки, как и родство по браку, можно называть «куда сööк» и «родство куда»: «Куда является «взаимным» термином родства… Содержание этого термина соответствует русскому понятию «кумовство»… Кудам является мужским термином, а для выражения понятий «сватья», «сваха», «кума» имеются специальные термины, производные от куда – кудагай»12.

Брачные ограничения по обычаю «алышпас» относятся к близким свойственникам (jуук кудалар). По этому поводу А.В. Анохиным записано, что не допускается брак зятя с тещей, невестки со свекром, отчима с падчерицей, мачехи с пасынком, двух родных братьев, а также отца и сына с двумя родными сестрами13. Информаторы особо отмечают важность брачных запретов между близкими свойственниками по этическим соображениям («уй-малга тÿ¡ейлешпес», дословно «не уподобляться скоту»). Обычай левирата соблюдался в тех случаях, если вдова имела детей, которые должны остаться у родителей отца как члены его сёока 14.

Характерной особенностью генеалогического древа алтайцев является учет и фиксация материнской линии родства. Почитание материнского сёока (таай сööк) выражается в особо почтительном отношении к его представителям. Родственники матери не являются кровными, по сравнению с линией отца «карындаш», но составляют старшую категорию, называемую «таай» (кроме детей сестер матери). Если по отношению к людям из сёока отца соблюдается возрастная градация, то родственники по линии матери не различаются по возрасту. К ним, даже к малолетним, обращаются на «Вы» и терминов для обозначения младшей категории родственников не используют.

Опрошенные нами информаторы утверждают, что предпочитается заключение брака с представителями материнского сёока и такой брак становится благополучным. О брачных нормах алтайцев исследователи обычно писали, что «преимущественно женятся на роде своей матери»15. Если невеста из сёока матери жениха, то она является для него «таай эjе», а он «jеен» – племянником. Если жених из сёока матери невесты, то он является «таай», а она для него «jеен» − племянницей.

По материнской линии соблюдается обычай «алышпас», запрещающий брак с представителями сёока матери до четвертого поколения. О запрете выхода замуж за близкого родственника по матери в народе говорят: «jуук таайларына барбас» (не следует выходить за близкого дядю-таай по матери). Об этом у Н.П. Дыренковой записано: «За тай – сына брата матери – нельзя выходить, по крайней мере, до четвертого колена (тöрт ÿjä), а во многих местах и дольше»16. У А.В. Анохина есть этому подтверждение: «Родство по линии матери в четвертом колене совершенно исчезает, по линии отца, наоборот, никогда не исчезает»17. Такой вариант кросскузенного брака не нарушает традиций, поскольку вступающие в брак принадлежат к неродственным сёокам. Это экзогамное правило заключено в поговорке:

Ада угунаң алышпас, Из отцовской родословной не берут (в жены),

Эне угунаң алыжар. Из материнской родословной следует брать.

По выходе замуж принадлежность к своему сёоку не меняется, иначе экзогамия утратила бы всякий смысл. В определении статуса замужней отражена общественная значимость сёока мужа. Вышедшую замуж обычно называют «келин» и определяют ее по сёоку мужа. Если тот из сёока «кыпчак», то ее именуют «кыпчактардың келди» (пришедшая (по браку) в сёок кыпчак). Та о своем замужестве скажет: «барган jуртым кыпчак» (вошла в семью кыпчаков).

В основе семьи лежит одна из ветвей генеалогии сёока, его деления, к которому относится отец семейства. Дети являются прямыми наследниками его сёока. Отец и сыновья входят в родовое ядро и передают потомкам принадлежность к своему сёоку. Дочери, продолжая род мужа, не передают потомству свой сёок. О патрилинейности родства в народе принято говорить: «эр кижи ук улалтып jат» (мужчина продолжает род).

Родство различается как по сёоку отца, так и по сёоку матери, потому что в формировании потомства принимают участие оба родителя. Согласно народным представлениям, ребенок возникает в утробе матери в виде «красного червя». По материалам А.В. Анохина у телеутов зародыш ребенка так и назывался «кызыл курт»18. Важно, чтобы между родителями не было родства по крови, так как состоящие в родстве «карындаш» имеют одинаковую кровь (каны тÿңей). Считается, что нарушение экзогамного запрета «алышпас» может вредно сказаться на зародыше ребенка, развивающемся из спермы (тöл) отца и крови (кан) матери: «тöл-канынаң бÿткен». Неслучайно, в языках соседних народов слово «тöл» имеет несколько значений одного порядка: у шорцев обозначает «сёок»19 , у телеутов – «фамилия»20. Об условной доле участия каждого родителя в зачатии ребенка в народе образно сказано:

Сööк-тайагы аданаҥ, Кости-опора (скелет) от отца,

Кан-балтыры эненеҥ. Кровь-мышцы (плоть) от матери.

Говоря о родовом происхождении, важную роль отводят матери, которая родила, а не отцу, «давшему кости». При знакомстве старшие спрашивают: «Кемнең чыккан?» (От кого рожден?), имея в виду сёок матери для определения материнской линии родства. При ответе неизменно называется сёок отца, ставший своим, а затем сёок матери. Отвечают примерно так: «Сööгим кыпчак, иркиттең чыккам» (Мой сёок «кыпчак», родился(лась) от (матери) сёока «иркит»).

Родство − это связь по рождению и сам термин «родство» во многих этнических культурах указывает на это, так как происходит от слов «роды, рождение»21. Также у алтайцев происходит от слова «тöрöгöн» «родила» и обозначает родственников всех категорий, в том числе, и кровных «карындаш». Мать является родной для рожденного ее ребенка не по сёоку (кости), а по факту его рождения. Для нее он «балам» (мой ребенок), независимо от пола. Напротив, для отца пол ребенка важен, породив сына, он называет его наследником следующими выражениями – «сидигим» (мой отпрыск), «ÿреним» (мое семя).

О значимости патрилинейности родства свидетельствует обычай усыновления сирот из сёока отца семейства. Об этом А.В. Анохин записал: «дети родственников, принятых в семью, называют «бойымның öскÿс карындажым» («свой сирота брат (или сестра) по сёоку». – Н.Т.). Если умрут родные, то дядя по отцу обязан взять оставшегося ребенка. Дядя по матери такой обязанности не несет»22. Приемного ребенка считают породненным и называют «азыранты бала» (вскормленник). Такое родство по «кормлению» подразумевает весь процесс воспитания, обучения и социализации его в семейно-родственной среде.

Причем, в семье могли воспитываться не только родные дети, называемые «чулу», но и незаконнорожденные – «сурас» (этот термин вошел в язык русских сибиряков). Незаконное рождение всегда влияло на статус ребенка и называние вслух «сурас» звучит как оскорбление и ругательство. По этой причине используется более мягкое название – «ада jок бала» (безотцовщина). Вопрос о его сёоке обычно задается так: «Угы кайдаң бÿткен? Кемнең бÿткен?» («Его род откуда происходит? Сам от кого происходит?»). Мать может скрыть имя отца незаконнорожденного, но настоящий его сёок (чын сööк) должна назвать. Информаторы подчеркивают важность и необходимость знания своего сёока для последующего соблюдения норм экзогамии.

Воспитание неродных детей считается делом чести сёока, о чем принято говорить так: «тодош угында öскöн» (рос в роду тодошей). В качестве прямого обращения используют термины кровного родства. Для обозначения чужеродности добавляют частицу «öй», в смысле «неродной»: «öй ада» (отчим), «öй бала» (неродной ребенок) и т.д. и говорят так в третьем лице. Полевые материалы по обычаю «алышпас» подтверждают сведения Н.П. Дыренковой о том, что «сироты, усыновляемые сööк’ом, не могут между собою вступать в брак, хотя они и из разных сööк’ов. Жениться на роде отчима или мачехи можно»23.

Во многих случаях незаконнорожденный ребенок при замужестве своей матери воспитывается у ее родителей, как рожденный их дочерью. Его образно связывают с почитаемым очагом: «кÿлге тÿшкен, буурым jылыткан jееним» (на пепел упавший, мою печень согревший мой племянник). В одной из моих предыдущих статей изложена специфика терминологии «таай»: «Дети дочерей принадлежат к сёоку зятя, поэтому для родителей матери они являются «jеендер» (племянниками). Последние обращаются к родителям матери на «Вы», употребляя термин «таадам» (мой отец по матери), «таайнам» (моя мать по матери), а те, в свою очередь, «jееним» (мой племянник, моя племянница)»24.

Принято переводить термин «jеен» как «племянник/племянница». Дословно он означает «младший родственник» и относится к детям дочери и сестры отца из неродственного сёоков. Если по отцовской линии родства к младшей категории относится «карындаш», т.е. младший по возрасту, то по материнской линии – «jеен», младший по степени родства. «Jеен» может быть и старше по возрасту, но к нему (ней) родственники матери – «таай», являясь старше по степени родства, обращаются на «ты». Кроме того, к категории «jеен» не относятся дети сестер, которые являются друг другу «бöлö» и соблюдают обычай «алышпас» до четвертого поколения25.

В жизни детей важная роль отводится мужчинам. Кроме родного отца особое социальное значение имеет «таай» – брат матери. Словом, родные братья матери, все мужчины из ее сеока, даже малолетний мальчик, для ее детей являются «таай». К числу «тöс таай» (родовитый таай) относится брат бабушки по матери. Вторыми по значимости выступают женщины: сестра матери («таай эjе») и ее муж («таай jесте»), жена брата матери («таай jеңе»). Всем им как из сеока «таай» в доме племянников всегда выражают почтение: их принято пригласить на почетное место и первыми угостить.

Между дядей и племянником существуют особые отношения, согласно установившимся правам и обязанностям, известным как обычай авункулата26. Обычно это проявляется при совершении узловых обрядов и ритуалов жизненного цикла. Например, брат матери новорожденного принимает активное участие во всех ритуалах и обрядах: положения в колыбель и наречения своего jеен-племянника, подстригания и разрезания пут в его годовалом возрасте. Обычно таай-брат матери дает сватам согласие на брак племянницы − дочери сестры и принимает активное участие в сватовских переговорах. А при женитьбе сына сестры играет роль главного свата и руководителя свадьбы. Особый статус таай выражен в ритуале избегания молодой старших мужских родственников мужа по линии матери («таай кайыны»).

Жизненная важность родства таай выражена народной мудростью: «бажыма кыл берген, балтырыма эт бÿдÿрген укту-тöстÿ таайым» (моей голове волосы давший, моим мускулам мясо нарастивший мой родовитый дядя по матери)27. Следует подчеркнуть, что представление о происхождении ребенка из «крови и плоти» матери, а его здоровья за счет «волос и мускул» ее брата объясняет устоявшееся убеждение о наследуемых качествах характера и даже внешности от родственников матери. Результат народных наблюдений излагается как бы штампом: «таай угунаң уктап jеен балага тÿжер» (от рода таай наследуясь, племяннику переходит).

Самым показательным обычаем авункулата являлся «баркы». Смысл его выражался в закреплении родственных отношений между таай и его племянником. В разделе «Простые и родовые подарки у алтайцев» А.В. Анохин пишет: «Баркы, как обязательный подарок, дается дядей племяннику только по линии матери. По существующему обычаю племянник в любое время имеет право взять от дяди «баркы», выражающийся в большинстве случаев в лучшем коне, или в таком коне, который больше нравится племяннику. Прием коня племянником от дяди сопровождается всегда в обычном порядке. Племянник обычно приезжает к дяде с вином (так в тексте. – Н.Т.), соблюдая при этом обычный этикет гостеприимства. Дядя по матери всегда предвидит приезд племянника за «баркы», а поэтому к определенному моменту удерживает в своих табунах лучших лошадей и ни в коем случае не продает их. Может случиться так, что племянник запросит как раз проданную лошадь.

Дядя, продавший эту лошадь, таким образом, может поставить себя в неприятное положение. А это считается с точки зрения обычаев алтайцев неприличным, позорным поступком, вызывающим стыд. Если у дяди племянников несколько, то дары обыкновенно даются только старшему и младшему племяннику. Другие племянники не претендуют на «баркы», но дядя по собственному желанию иногда награждает их или лошадью или другими вещами хозяйственного характера: кочмой, кожей, шубой, овчинами и т.д. − продолжает А.В. Анохин − О «баркы» алтайцы думают как о священной обязанности. Этот обряд всегда выполняется безропотно. Они думают так: если не дать баркы, то счастья не будет, бог накажет и пошлет на скот волков. Отсюда у алтайцев такая мораль: лучше отдать семи племянникам, чем семи волкам»28. По прошествию трех лет, когда от подаренного скота появлялся приплод, племянник отдаривал его сыну таай. Такой дарообмен укреплял их родственные узы, что считалось характерной чертой семейного и общественного быта.

Следует отметить, что во второй половине XIX в. обычай «баркы» постепенно утрачивался и заменялся мелкими подарками: например, племяннице отрез на платье или украшение, а племяннику – ружье. Одной из причин замены родового обычая стало сокращение пастбищ и поголовья скота – основного средства существования, что вызвало резкое обнищание каждой семьи и люди были экономически не в состоянии соблюсти все требования традиций. В наши дни сохранился упрощенный вариант обычая «баркы»: получив на пиру мясное угощение и отведав его, таай передает своему племяннику.

Родовая обязанность соблюдения обычая «баркы» настолько крепка, что племянника, как потенциального получателя стали называть «баркы» (во множественной форме «баркылар»). Родители детей сына называют «внуками» (балдар), так как они принадлежат к сеоку их семьи, а детей же дочери «племянниками» (jеендер) как относящихся к другому сеоку, сеоку их зятя. Существует общее название потомков, состоящее из двух приведенных терминов – «бала-барка». В результате слово «баркы», означающее один из обычаев авункулата, приобретает значение термина родства и живет теперь как дань ушедшей традиции.

Таким образом, родство у алтайцев определяется принадлежностью к отцовскому сёоку – «карындаш», материнскому-«таай» и сватовскому-«куда» сёоку. Обычай экзогамии «алышпас» соблюдается по отношению к кровным «карындаш», а к близким родственникам «таай» и сватовским «куда» сёоков до четвертого поколения. Родовые генеалогии в роли показателя нарушений «алышпас» регулируют продолжение рода в биологическом и социальном смысле. Значимость сёока «таай» подтверждается соблюдением аванкулатного обычая «баркы», сохранившегося в форме дара и в использовании слова «баркы» как термина родства, функционировавшего в качестве эвфемизма.

Н.А. Тадина. Статья подготовлена в рамках реализации проектов, поддержанных РФФИ (© 04-06-88004к).

1 Дыренкова Н.П. Род, классификационная система родства и брачные нормы у алтайцев и телеут // Материалы по свадьбе и семейно-родовому строю народов СССР. Л., 1924. С. 255.

2 Полевой материал записан автором статьи в 2002-2004 гг. от информаторов Шебалинского района: Кокпоевой Майи Куйруковны, 1940 г.р., сеок мундус, с. Шыргайты; Самыковой Торкочи Табачиновны, 1917 г.р., сеок чапты, с. Каспа и Усть-Канского района: Клешевой Шымы Захаровны, 1923 г.р., сеок очы, с. Кырлык; Елдошевой Араjан Петровны, 1909 г.р., сеок кыпчак, с. Усть-Кан.

3 Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев // Сб. МАЭ. Т. IV. Л., 1924. С. 23.

4 Швецов С.П. Горный Алтай и его население. Барнаул, 1900. Т. 1. С. 92.

5 Потапов Л.П. Этнический состав и происхождение алтайцев. Л., 1969. С. 20.

6 Архив МАЭ. Фонд 15, опись 1, © 179. Л. 2-3.

7 Гиренко Н.М. Латеральность и линейность как дифференцирующие признаки социального организма родства // АР-3. С. 14.

8 Дыренкова Н.П. Указ. раб. С. 253.

9 Архив МАЭ. Ф.11, оп. 1, © 104. Л. 8.

10 См.: Тадина Н.А. «Мать»-Береза в семейной обрядности алтайцев // Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов (тезисы IV межд. науч. конф.). Томск, 1999. С. 211.

11 Дыренкова Н.П. Указ. раб. С. 253.

12 Покровская Л.А. Термины родства в тюркских языках // Историческое развитие лексики тюркских языков. М., 1961. С. 73.

13 Архив МАЭ. Ф. 11, оп. 1, ©104. Л. 8; © 179. Л. 11.

14 Дыренкова Н.П. Пережитки материнского рода у алтайских тюрков // СЭ. 1937. © 4. С. 41; Тощакова Е.М. Обычай левирата у южных алтайцев // Сибирский тюркологический сборник. Новосибирск, 1976. С. 223-226; Швецов С.П. Указ. раб. С. 118.

15 Дыренкова Н.П. Род, классификационная система родства. С. 254.

16 Там же.

17 Архив МАЭ. Ф. 11, оп. 1, © 186. Л. 25.

18 Анохин А.В. Душа и ее свойства по представлению телеутов // Сб. МАЭ. Л., 1929. Т. VIII. С. 254.

19 Анохин А.В. Кузнецкие инородцы Томской губернии // Шорский сборник. Кемерово, 1994. Вып. 1. С. 53.

20 Функ. Д.А. Бачатские телеуты в XVIII – первой четверти XX века: историко-этнографическое исследование // Материалы к серии «Народы и культуры». Вып. XVII. М., 1993. С. 45.

21 Бутинов Н.А. Экзогенное родство // АР-4. С. 78-103.

22 Архив МАЭ. Ф. 11, оп. 1, © 98. Л. 7.

23 Дыренкова Н.П. Род, классификационная система родства. С. 252.

24 См.: Тадина Н.А. Система терминов родства и этикетные нормы обращения у алтайцев // АР-4. С. 224.

25 Там же.

26 Дыренкова Н.П. Пережитки материнского рода. С.18-45.

27 Согласно народному представлению, развитая мускулатура означает богатырскую силу, а волосы на голове жизненную энергию. Сравним: в мифе о создании мира сказано, что небесный бог Кудай имел «тÿктÿ баш», в смысле голову с волосами, а подземный правитель Эрлик − «куу баш», лысую голову т.е. череп – символ смерти.

28 Архив МАЭ. Ф.11, оп. 1, © 113. Л. 14-15.

Опубликовано: Алгебра родства. Родство. Системы родства. Системы терминов родства. – СПб., 2005. – Вып. 9. – С. 255-265